Моя педагогическая философия.

Моей педагогической философии тридцать семь лет, если не считать четырёх лет учёбы в институте. Она складывалась в процессе преподавания русского языка и литературы в профессионально – техническом училище, которое несколько раз меняло названия («в свете последних постановлений»), но оставалось неизменным по сути. Наш последний статус – индустриальный техникум.
Коллеги из уходящей системы НПО сразу поймут, что эта философия «с особенностями». А особенности, в свою очередь, связаны со спецификой контингента учащихся. Я бы охарактеризовала эту специфику так: ПТУ аккумулирует две категории выпускников школ, первая категория – это дети с низким показателем IQ, попавшие в школе в число слабоуспевающих и, естественно, в той или иной степени утратившие интерес к учёбе, вторая – это обладатели обычных способностей, пережившие какие-то «форс-мажорные» обстоятельства и забросившие учёбу. И у тех, и у других отсутствует база, необходимая для обеспечения высоких показателей качества знаний в школьном понимании этого выражения. С грустного осознания этой данности я и начала делать первые шаги в создании собственной педагогической философии. При отсутствии надежды на значимые результаты обучения своих воспитанников я сказала себе: «Чем «труднее» дети, тем квалифицированнее должен быть их наставник. Пламени, конечно,
не разжечь, а вот искры при достойных усилиях высечь вполне можно»,- и стала неустанно добывать искры, делая упор на сотворчество с детьми. Искры обнаруживали себя простым и доступным всем признаком - «мурашками», которые при определённом наборе деталей вдруг начинали бежать по телу. Охота за «мурашками» и стала моей педагогической философией. Теперь уже и не вспомнить всех поводов, которые обеспечивали трофеи в этой «охоте», но некоторыми попытаюсь поделиться.
Подросток с хроническим синдромом «последнего стола», слегка смущаясь, пересаживается на первый (дескать, там плохо слышно) и начинает участвовать в обсуждении вопросов, я делаю вид, что ничего особенного не произошло, а «мурашки» бегут. Такой же эффект произвела неожиданная просьба Саши Татаринцева, который был Пушкиным на классном часе «Погиб поэт…»(как это было), в ходе первой репетиции мы не успели дочитать до конца сценарий, и мальчишка взмолился: «Дайте сценарий домой, а то я до завтра не доживу». Потом Ира Пустовойт читала стихотворение Ольги Берггольц «Разговор с соседкой», сгибала в локтях руки на строчках: «Будем свежий хлеб ломать руками…», и я ясно «видела» в её ладонях ломти пахнущего хлеба; потом Юля Путилина тихо размышляла вместе с лирикой Тютчева; потом Виталий Баскаков и Юля Соколова проживали перед аудиторией: «Мело, мело по всей земле, во все пределы…» Бориса Пастернака; потом Саша Миндубаев печально опускал глаза на строчке Андрея Дементьева: «Сколько их в то дальнее село мальчиков безусых не пришло…», потом он же так интерпретировал Рубцова, что строки: «Светлыми звёздами нежно украшена Тихая зимняя ночь» уже и не «мурашки» вызывали, а настойчиво сдерживаемые слёзы. Потом, потом, потом…
Из самых недавних трофеев – вопрос первокурсника Романа, он увидел замену моего урока в своей группе и подошёл в перерыве: «А почему у нас не будет вашего урока?» А второкурсница Маша при ответе на вопрос, заданный на уроке обществознания, нашла столь точное слово в аргументации, что «мурашки» не уходили долго.
Моя «охота», как вы понимаете, никогда бы не дала результатов, если бы я не соблюдала нескольких главных правил:
1) я не имею права не любить детей;
2) я не имею права не проявлять искренний интерес к тому, как они работают на уроке;
3) я не имею права не ставить интересы детей выше корпоративных интересов;
4) я не имею права дать ребёнку усомниться в наличии моего уважения к нему, если он не демонстрирует безнравственного поведения;
5) я не имею права не быть страстной в достижении цели урока.
Соблюдая эти правила, я редкий день остаюсь в своей «охоте» без трофеев, а разве может быть иначе, если у меня на вооружении лучшая на все времена «система» - русская классическая литература.